Борьба

Главному тренеру молодежной сборной Азербайджана по вольной борьбе, олимпийскому чемпиону Сайпулле Абсаидову исполнилось 60 лет. Как сообщает azerisport.com, в интервью Абсаидов рассказал том, как складывалась его карьера в спорте и последующая жизнь.

Может, показаться глупым вопрос к человеку, достигшему всех вершин в борьбе, –  доволен ли ты своей спортивной судьбой?  И тем не менее, покинув борцовский ковер, вы не сожалели, что еще раз не взошли на верхнюю ступень пьедестала Олимпийских игр, чемпионата мира?
Я перестал выступать фактически в 24 года. Сожалений о том, что чего-то еще бы мог достичь, но не достиг, никогда не испытывал, потому что решение повесить борцовки на гвоздь было вынужденным. В таком возрасте без веских причин из спорта не уходят. А у меня такая причина была. В 1983 году я заболел, и сколько не лечился, ничего не помогало. Беда подстерегла на сборах в Сочи. После кросса я, разгоряченный и вспотевший, нырнул в море. Дело было в мае – не лучшее время для морских процедур. Другие борцы тоже купались, но они не бежали кросс. На следующий день, проснувшись утром, я не мог шевельнуться, было такое ощущение, словно в меня вонзили кинжал. Три дня я не мог встать с постели. Выяснилось, что я простудил седалищный нерв. После этого я пытался вернуться на ковер, но понял, что уже не в состоянии бороться так, как прежде. Окружающим это трудно было понять, и когда я сказал своим братьям и тренеру, что ухожу, они полгода со мной не разговаривали.

Успехи в спорте зиждятся на трех вещах – природном даре, трудолюбии и везении. Если иметь в виду ваш спортивный путь, какое из этих слагаемых вы поставили бы на первое место?
С детства у меня было огромное желание стать чемпионом. С этой мыслью я ложился спать, с этой мыслью просыпался. Даже когда садился кушать, то думал, пойдет ли мне на пользу то, что я ем. У меня был дневник, в который я скрупулезно записывал проделанную на тренировках работу, отмечал в нём понравившиеся приемы в исполнении других борцов, анализировал свои схватки. Для меня в те годы не существовало ничего, кроме борьбы, кроме тренировок до седьмого пота. Я отдавал себе отчет, что если буду отвлекаться на что-то постороннее, если буду делать себе поблажки, то ничего не добьюсь  в жизни.

А какова роль тренера в ваших победах на ковре?
Мне было 13 лет, когда мой двоюродный брат Гусейн Карачаев, видя моё желание заниматься борьбой, отвел меня в секцию к Изамутдину Кадырову. Для меня Изамутдин Генжиевич был больше, чем тренер, я его боготворил с первых дней и никогда не разочаровывался в нём. Он был хорошим психологом, и из многих положительных качеств, которыми наш тренер обладал, я бы отметил в нём умение найти подход к каждому из нас, внушить нам веру в себя. Как сейчас, помню, как  на одной из тренировок в начале 1975 года он посадил меня на лавку рядом с собой и завел разговор о стартах, которые меня ждут. Мне предстояло принять участие в трех довольно серьёзных соревнованиях, в том числе первенстве СССР по юношам. «Ты должен везде победить», – сказал мне тренер. У меня тогда еще не было никаких достижений, и я с недоверием слушал наставника, настраивавшего меня, как тогда мне казалось, на невозможное. Но, видимо, тренер знал чего-то такое, чего не знал я, и  в тот год действительно я выиграл всё, что возможно. Особенно бы счастлив, когда победил на юношеском первенстве СССР в Риге. Это победа открывала передо мной дорогу в сборную страны, и тогда я по-настоящему ощутил, что нет ничего такого, чего я не в силах достичь.

А на следующий год ваша карьера оказалась под угрозой, вы едва не попали в разряд невыездных спортсменов, попавшись на «контрабанде». Расскажите об этом нашумевшем случае.
Смешно бывает, когда вспоминаю этот случай, но тогда было не смеха. Я в составе сборной страны должен был лететь на молодежное первенство Европы в Польшу. В то время за границу разрешалось вывозить 130 рублей, эти деньги были у меня в одном кармане, а в другой я положил 10 рублей, которые взял с собой, чтобы по возвращении на такси добраться до гостиницы. В аэропорту «Шереметьево-1» нас стали обыскивать, заставив раздеться до трусов. Более унизительной процедуры я никогда не испытывал. Конечно же, нашли этот злосчастный «червонец», который я и не прятал. Поднялся невероятный шум, составили протокол, грозили привлечь по статье «подрыв экономической мощи государства». Хорошо еще, что меня выпустили на соревнования, и повезло, что я стал тогда чемпионом. Иначе по приезде мне было бы несдобровать. Хотя итак пришлось натерпеться всякого. За этот несчастный «червонец» меня условно дисквалифицировали на год, прорабатывали в КГБ, клеймили позором на комсомольских собраниях. Мне кажется, что я попал под какую-то кампанию, и мой случай хотели сделать показательным, чтобы неповадно было другим. Но, что самое интересное, я никогда не увлекался фарцовкой. Не потому, что меня не интересовали заграничные «шмотки» или дополнительный заработок, который можно было бы сделать на перепродаже вещей, просто я считал, что эта суета помешает мне сосредоточиться на соревнованиях.

Многие советские атлеты, участвовавшие в московской Олимпиаде, утверждали, что самое трудное для них было не столько превзойти соперников, сколько справиться с давлением всевозможных руководителей, твердивших без устали, что дома надо умереть, но победить. Ощущали ли вы этот пресс на себе?
Эти бесконечные встречи, напутствия, разговоры о долге и патриотизме не способствовали успешному выступлению. Перед турниром я испытывал дикое напряжение, с которым тщетно пытался справиться. Я брал в руки книгу, чтобы отвлечься, но не воспринимал смысл прочитанного, потому что все мысли были о борьбе. Я не мог спать нормально и с нетерпением ждал начала соревнований. Правда, как только выходил на ковер и пожимал руку сопернику, вся эта сумасшедшая предстартовая лихорадка в момент улетучивалась.  

Как вас вознаградили за олимпийскую победу?
Мне презентовали автомобиль «Волгу», что по тем временам было неслыханным делом. Во всяком случае, мало где в Союзе олимпийские чемпионы получили такой подарок. Выделили мне и квартиру в строящемся доме, правда, с её получением пришлось помучаться. Соответствующее решение было принято председателем махачкалинского горисполкома Магомедом Юсуповым, который в ту пору возглавлял Федерацию борьбы республики. Но он скоропостижно скончался, и об этом решении все забыли. Пришлось немало побегать и понервничать, прежде чем я получил ключи от квартиры. Если не считать этой нервотрепки, то мне грех жаловаться на то, как меня вознаградили. Было и много других подарков – от земляков-таркинцев, организаций и предприятий, госучреждений. Зато за победу на чемпионате мира в следующем году меня премировали всего 100 рублями (в 1981 году на эти деньги можно было три раза слетать в Москву. – Прим. Авт.). Возглавлявший тогда республиканский спорткомитет Аминулла Рабаданов чувствовал себя неловко, когда выписывал мне эту премию, но что он мог сделать, если был повязан всевозможными инструкциями, не позволявшими превысить спущенные сверху нормативы.

Вас не задевали разговоры, что Олимпиада в Москве, из-за отсутствия атлетов капиталистических стран, была неполноценной, и победить на ней  не составляло большого труда?
Так говорили люди поверхностные, не разбирающиеся в борьбе. В Москве в моём весе до 68 кг выступали все сильнейшие на тот период в мире борцы, а сильнейшими тогда были представители соцстран. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на результаты чемпионатов мира 1979 и 1981 годов. За исключением попавшего в призеры японского вольника, все медали забрали атлеты из дружественных нам социалистических стран.

Золотая медаль на чемпионате мира 1981 года  – само по себе выдающееся достижение, но своей победой вы еще утерли нос всем, кто сомневался в ваших возможностях. Для вас это было важно?
Не скрою, этот момент присутствовал. Хотелось доказать скептикам, считавших Игры в Москве легкой прогулкой, что звание олимпийского чемпиона я ношу не случайно.

А не было желания после ухода из борьбы посвятить себя тренерской работе?
 Меня больше привлекала организаторская деятельность, здесь у меня неплохо получалось. А  тренировать мне тоже пришлось, но для меня это был лишь приработок. Довелось даже потренировать в Америке. Восемь месяцев я был там по приглашению нью-йоркского атлетического клуба. Занимался с детьми в частных школах. Борьба в Штатах очень популярна, она включена в школьную программу. Дети с большим интересом занимались у меня, на тренировки приходили их родители, смотрели, снимали на видеокамеры.

И всё же вы стали тренером, как это получилось?
В своей жизни я много чего попробовал, и никогда долго не засиживался на одном месте. Предложение возглавить сборную  Азербайджана стало для меня новым испытанием, оно было интересным во всех отношениях. В то время я занимал хорошую должность в налоговой службе, но без сожалений её оставил. Конечно, были сомнения, справлюсь ли я, была ответственность, ведь перед сборной ставились большие задачи, но, как показало время, я поступил правильно, приняв предложение азербайджанцев.

После успешного выступления под вашим руководством сборной Азербайджана на Играх в Лондоне и Рио-де-Жанейро вас оба раза переводили в молодежную команду. Со стороны эти решения казались странными, а вам не обидно было?
Меня же не увольняли, мне поручили не менее ответственный участок работы – готовить резерв для главной команды. И эта работа для меня не менее интересна. Как только я переехал в Азербайджан, я не только тренировал, но и старался учиться, совершенствоваться в профессии, и как мне кажется, заметно вырос как тренер. Работая с молодежью, я в полной мере могу применить приобретенные знания и накопленный опыт. А о каких-то обидах в моём случае совсем неуместно говорить. Напротив, я могу говорить только слова благодарности, и их я адресую всем, с кем здесь вместе работал и работаю, руководителям спортивных ведомств страны, национальной федерации борьбы. Особая признательность – президенту Азербайджана, главе Национального олимпийского комитета Ильхаму Алиеву, который в 2009 году поставил подпись под моим назначением главным тренером сборной. Я горд, что мне довелось общаться с ним, получать из его рук государственные награды. В Азербайджане я состоялся как тренер, мой труд здесь ценят, меня уважают, я доволен условиями работы и тем, как устроен мой быт, что еще надо?  Так что я могу быть только благодарен судьбе, что оказался в этой прекрасной стране, которую полюбил всем сердцем, и надеюсь, что еще сделаю немало полезного для неё.